Смирных С.В. Значение Октябрьского переворота 1917 года в свете «Философии права» Гегеля (исправленный и дополненный вариант ст. от 18.05.17)
Русская редакция Deutsche Welle опубликовала 07.11.2019 статью Виктора Ерофеева «Великая Октябрьская неудачная революция». Негативная реакция коммунистов на его статью свелась к простому аргументу аrgumentum ad verecundiam (обращение к авторитету): мол, не Ерофееву судить правду научного коммунизма; это учение многократно изложено в академической литературе — и этого вполне достаточно. Но мы возразим: многомиллионные тиражи такой литературы — просто калька, бесчисленные копии одного и того же оригинала, их первоисточника. Поэтому прежде всего обратимся к самим классикам.
К чести Энгельса, он признавался в недостаточном осознании им формы исторического материализма, т.е. метода, который только и должен был доказать необходимость коммунизма. Однако если Энгельс не был сам уверен в истинности своего способа познания, то, как он мог гарантировать, что его выводы не ложны? Остается только верить и полагаться на опыт, и эту веру разделяют с ним до сих пор все коммунисты. См. письмо Энгельса − Францу Мерингу в Берлин. Лондон, 14 июля 1893г.: «Кроме этого, упущен еще только один момент, который, правда, и в работах Маркса, и моих, как правило, недостаточно подчеркивался, и в этом отношении вина в равной мере ложится на всех нас. А именно — главный упор мы делали, и должны были делать, сначала на выведении политических, правовых и прочих идеологических представлений и обусловленных ими действий из экономических фактов, лежащих в их основе. При этом из-за содержания мы тогда пренебрегали вопросом о форме: какими путями идет образование этих представлений и т.п.… На эту сторону дела, которой я здесь смог коснуться лишь слегка, мне думается, все мы обратили внимания меньше, чем она того заслуживает. Это старая история: вначале всегда из-за содержания не обращают внимания на форму. Повторяю, я сам это делал, и эта ошибка всегда бросалась мне в глаза уже post festum» (4).
Поскольку Маркс так и не оставил нам обещанного им очерка по диалектическому методу (вышеуказанной Энгельсом «формы»), эту задачу взял на себя выдающийся русский философ Е.С. Линьков, два тома «Лекций разных лет по философии» которого были опубликованы издательством «Умозрение». Вывод, к которому пришел Линьков, совсем неутешительный для современных апологетов марксизма. Однако перейдем от слов к делу: «По плодам их узнаете их». Рассмотрим практические следствия марксизма в свете «Философии права» Гегеля.
Бытующее смешение правовой Февральской революции 1917 года и внеправового захвата власти большевиками неприемлемо. Именно в «Философии права» Гегель дает такому насилию произвола определение das Unrecht — «неправо, несправедливость» (1, §82-101). До октября 1917 года российское общество находилось в сфере всеобщности права. Февральская революция 1917 года тоже совершилась в рамках всеобщности права: эта революция была правом ущемленной особенности, справедливым восстановлением ее в рамках самого права — объективности свободы личности, деятельной в своей воле. Ее свобода должна быть не случайной, не субъективным произволом, но должна иметь конституционную реальность в государстве, его особенных институтах, осуществляющих и защищающих 1) свободу личности, 2) свободу собственности, 3) публичное законодательство (1, Приложение, К §265). Они суть объективные моменты права. Если какой-то его особенный момент ущемлен, то народ имеет законную обязанность восстановить его силой (1, §93-94). Такое ответное насилие происходит в рамках всеобщего права ради восстановления его нарушенного момента.
Если же отрицанию подвергается само всеобщее право как таковое, в его тотальности, то мы имеем дело не с революцией, а с преступлением (1, §95) — насильственным переворотом в интересах случайной группы людей, противопоставивших себя всеобщему праву народа. Таким преступлением и был насильственный захват власти большевиками в октябре 1917 года https://echo.msk.ru/blog/i_chub/2084576-echo
На Генуэзской конференции 1922 года они открыто признались в отказе от норм международного права. От российского законодательства Ленин отрекся еще 30 ноября 1917 года, запретив все российские законы, распустил суды и адвокатуру. Этот акт уже не был продолжением революций 1905 и февраля 1917 года, но стал абсолютным разрывом с всеобщностью права как такового, абсолютным отрицанием самого права во всех его моментах: 1) отрицанием свободы личности, 2) отрицанием свободы собственности, 3) отрицанием публичного законодательства. См. секретное письмо Ленина членам Политбюро ЦК РКП (б) 19 марта 1922: https://www.facebook.com/andrei.b.zubov/posts/2394776540807683
Это стало полным отрицанием самой сущности государства, уничтожением всего существующего порядка (1, Приложение, К §5, с.388). Став трофеем преступников, государство было превращено ими в военную машину для уничтожения права как такового в его глобальной, абсолютной всеобщности https://www.politexpert.org/material.php?id=5C7189E54D7DB
Так поначалу преступление случайной группы большевиков конституировалось в преступное государство, в объективность мирового зла. Уцелевшие после террора и гражданской войны граждане, стали заложниками и прислугой милитаристской политики коммунистов. Они стали безвольными винтиками их военной машины, подчинившей экономическую и общественную жизнь целям подготовки мировой войны. Гражданская жизнь была подчинена уставу военной организации, а оппозиция была поражена в «правах» даже этого казарменного устава и лишена остатков свободы и самой жизни. Народ сначала обманули и затем принудили (§87 и §91). И вся история СССР была таким непрерывным воспроизведением этого изначального обмана и принуждения.
Действительным продолжением Февральской революции 1917 года была революция августа 1991 года, которая стала еще незавершенным восстановлением самой всеобщности права. Его особенные моменты до сих пор еще не реализованы полностью. Пока не восстановлены в полном объеме институты, осуществляющие и гарантирующие 1) свободу личности, 2) свободу собственности, 3) свободу публичного законодательства. А значит, революция 1991 года будет продолжена до полного восстановления всего объема права во всех его моментах (1, §97).
См.: Резолюция 1096 (1996). Парламентская Ассамблея (ПАСЕ). О мерах по ликвидации наследия бывших коммунистических тоталитарных систем: https://www.facebook.com/andrei.b.zubov/posts/2470220746596595
Русский текст Заявления Европейского парламента от 18 сентября 2019: https://www.facebook.com/andrei.b.zubov/posts/2500535723565097
Несколько слов о нравственности советской истории. В «Философии права» Гегель пишет: «Человека можно как живое существо принудить (bezwungen werden), т.е. подчинить власти других его физическую и вообще внешнюю сторону, но свободная воля в себе и для себя принуждена быть не может, разве только поскольку она сама не отступает из внешнего, в котором ее удерживают, или из представления о нем. Принудить к чему-то можно только того, кто хочет, чтобы его принудили» (1, §91). Поэтому все выдающиеся открытия и изобретения советского времени, так и его военные подвиги и произведения искусства, были осуществлены вопреки коммунистической идеологии: «свободная воля в себе и для себя принуждена быть не может». Вся история СССР — это история сопротивления народа коммунистической власти. Об этом хорошо сказано в книге профессора Шноля С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки (3). Ср.: http://www.politexpert.org/material.php?id=55ACDA65D16A0
Добавим, что понимание личности в материализме и идеализме противоположно. Первый мнит личность как отношение (рersona est relatio). Но если «сущность человека есть совокупность общественных отношений», то мы имеем дело только с явлением, обусловленным иным, конечным и зависимым. Этот тезис отрицает свободу личности, ее внутреннее абсолютное начало (спонтанность творчества); отрицает искусство, религию и философию, которые низводятся до чего-то вроде «галлюцинаций в голове». Такое представление о человеке приводит к практике церебрального сортинга, когда самые высокие позиции в государстве занимают не достойнейшие и умнейшие, а наихудшие и бесталанные, аморальные и циничные. Идеализм, напротив, возвышает личность до безусловной свободы, абсолютного начала Вселенной: только само бесконечное способно постигать вечное и бесконечное.
Коммунизм противоречил сам себе: с одной стороны, его перманентно-мобилизационная (аврально-догоняющая) экономика всегда нуждалась в духовном подъеме, массовой героике, подвиге, энтузиазме; а с другой стороны, атеизм напрочь отрицал свободу воли, выводя ее из материи. Народ был собственностью компартии — вещью с определением производительной силы или чем-то вроде полезного ископаемого, человеческого ресурса, говорящего орудия. После большевистской принудительной регрессии к самой древней архаике, СССР, догоняя человечество, кратко повторил за 74 года весь путь всеобщей истории человечества: первобытную коммуну, рабство ГУЛАГа; крепостное право колхоза и объединяющий их государственный капитализм. Как не напомнить здесь слова Ленина: «Наш социализм находится ведь еще в стадии экспериментов» (2). Надо добавить — экспериментов на судьбах живых людей, чья воля вовсе не принималась во внимание: какие могут быть права у лабораторных мышей? Коммунизм — это практический семинар инфернальных лаборантов по краткому курсу всемирной истории в отдельно взятой стране.
Если теперь сравнить тезис марксизма «чувственная практика есть критерий истины» с благими пожеланиями его теории, то надо признать полный провал его «истины». Как честный ученый, Энгельс сам признавал недостаток осознания им формы, т.е. метода диалектического материализма, который один только и должен был доказать необходимость коммунизма (4). Если сам Энгельс не был уверен в истинности материалистического способа познания, как тогда он мог гарантировать, что его выводы не ложны? Только на практике! Иного критерия проверки эмпиризм не знает. В Предисловии к «Энциклопедии» Гегель рассматривает этот способ как конечный и по форме, и содержанию. Вывод Гегеля таков — эмпиризм (материализм) не знает истинно бесконечного: не понимает истины личности, низводя ее к голой физиологии, в которой пытается найти основу мышления; не понимает истины искусства, низводя его к голой чувственности; не понимает истины религии, низводя ее к голому чувственному обряду; не понимает истины философии, потому что ее предмет — бесконечное. Политическая практика такого конечного мышления способна лишь искалечить судьбы людей и все живое на планете. В ХХ веке мир с ужасом испытал его практику на себе.
1. Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М.: Мысль. 1990.
2. Ленин В.И. О задачах III Интернационала. Т.39. С.91. Полное собр. соч. В.И. Ленина. Изд. пятое. Очередные задачи советской власти. Издательство политической литературы. Москва — 1974. Т. 36. С.192., 382. Там же. VIII съезд РКП(б). Т.38. С.138.
3. Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки (3). — М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2010.
4. Сочинения К.Маркса и Ф.Энгельса, изд. 2. Гос. изд-во полит. лит-ры. Москва — 1962. Т.39. С. 82-86.
10 января 2020 года, Санкт-Петербург
