В отличие от спекулятивного философии (понятия) искусство и религия имеют лишь особенную форму спекулятивного. Но как раз в силу своей особенности образ и признающее самосознание культа, эти чувственно-сверхчувственные способы, никогда не сводятся к одной лишь абстрактной всеобщности представления. И не могут! Потому что они несказуемы в формально-логическом смысле отсутствия предиката суждения, т.е. непредикативны — на чем и настаивала апофатика. Исихасты все-таки знали достоверно с чем имеют дело и сознательно отказывались от формы представления, занимаясь «умным деланием». Попробуйте выразить в форме дискурсивного суждения музыкальный, живописный или поэтический образ — не получится! Но сами по себе эти виды достоверности (как момента понятия) настолько необходимы, что без их опосредствования феноменологическое восхождение духа к понятию невозможно! Вспомните слова Гегеля: «Нетерпение требует невозможного, а именно достижения цели без обращения к средствам. С одной стороны, надо выдержать длину этого пути, ибо каждый момент необходим; — с другой стороны, на каждом из них надо задержаться».
При этом философское снятие художественной формации духа — это не откладывание в памяти увиденных в музее готовых образцов. Но — развитие собственного воображения, которое должно обрести в духе форму свободного, анимационного самодвижения образа. Именно такова чувственная всеобщность, чувственная свобода в искусстве. Только в этой свободе мастера происходит возвышение над ученической ступенью духа. Такое господство всеобщего над снятым в нем особенным означает, что философская (всеобщая) ступень духа позволяет свободно владеть снятым в ней моментом искусства (образом) и религии (представлением). Это отношение подобно отношению мастера и подмастерья, когда мастер может то же самое, что и подмастерье, но мастер наслаждается этим свободно без напряжения ученика, тогда как тот еще только разрабатывает свой навык на чужих образцах, тренирует свои пальцы на учебных гаммах и т.д. Мастер же занят более важным для самого духа делом, когда искусство уже перестало быть его делом. Искусство присвоено им как уже пройденный особенный этап самообразования духа, достигшего своей свободы. Но как момент его существенности, пройденное становится неотчуждаемым. Его нельзя «забыть» без потери самой личности.
