Речь ректора Берлинского университета Г.В.Ф. Гегеля по случаю 300-летия представления Аугсбургского Исповедания в Берлинском кафедральном соборе 25 июня 1830 года // Аугсбургское Исповедание. Confessio Augustana (1530). СПб, «Умозрение», 2023. Перевод с немецкого Ирина Каркалайнен (2001), редакция Ивана Фокина по изданию Ausburger Konfession. Leipzig, 1901. В Приложении также помещен перевод Речи ректора Берлинского университета Г.В.Ф. Гегеля, 25 июня 1530 г. на Аугсбургском рейхстаге. Перевод с латинского оригинала и сверка с немецким и английским переводами осуществлены Иваном Фокиным в 2021 году. https://psv4.userapi.com/s/v1/d/Mx3ofgUO1xLvnusaA32uK0vSnF_K3WQJzfrQcamOFQsOKoveoeydI9dlmtnhHtEJ71wgMeDyCSMvxuK55uLWNgnnSp8BMXCg8w-8uJskobNvRh85ZjJZiQ/Augsburgskoe_Ispovedanie_Izdatelstvo_Umozrenie_2023.pdf
Комментарии в квадратных скобках принадлежат Сергею Смирных.
222-224: «Верно, <…> что нужно различать способ, каким нечто начинается, и форму, которой оно заканчивается <…> Если результат и дал этому изменению легитимность, то критики утверждают, что [способ Реформации] все же был преступным (crimine) <…> был против законов (contra legis), которые действовали до сих пор. Критики заявляют, что [способ] был подобен мятежу (sedicio). <…> Тем, кто осуждает [способ Реформации как мятеж], следует остерегаться <…> Ибо они хвалятся своим послушанием [особенному] <…> только потому, что полностью отрицают [всеобщее] <…> и приписывают все религиозные учения лишь человеческому изобретению (commentis) и мнению <…> Ибо они полагают, что нет [всеобщей и необходимой истины (veri praecepta), кроме лишь субъективного мнения в голове], что они вольны не соглашаться с [объективным, всеобщим и необходимым]».
С.С.: Не «эти» единичные люди (цитата Цицерона о Сократе, с. 223) совершают «мятеж», а всеобщее как аn sich особенного само снимает ряд своих конечных явлений и возвращается к самому себе в своем инобытии — усыновлению государства Богом. Таков (с. 230) «плод обретенной божественной свободы и только ее — гражданская свобода и справедливость». Далее Гегель высказывает то же суждение в отрицательной форме: [потому что] «люди не могут твердо доверять законам, если они не убеждены не только в том, что последние не противоречат религии, но и в том, что их источник находится в ней самой» (с. 229). Интересна ирония Гегеля — «следует остерегаться» (с. 223). Большевики на себе испытали эту иронию, когда устроили мятеж против всеобщего…
230: «Кто не понимал сути этого дела, были насильно и жестоко опровергнуты самим исходом событий (eventus rerum) — этим суровым учителем. <…> Ибо высший и наиболее прочно обоснованный принцип в наших умах и единственный источник всех наших обязанностей содержится в понятии (notio) Бога. Следовательно, …»
С.С.: Здесь важно само это «следовательно», которое указывает на следствие из непосредственного умозаключения (obversio — превращения). В силу своей завершенной всеобщности (Perfekt) положительное суждение потеряло качественное инобытие подлежащего и сказуемого, и поэтому обращается (conversio) без ограничения. Сказать: «всеобщее начало и результат всего особенного есть понятие» — все равно, что сказать обратное: «понятие есть всеобщее начало и результат всего особенного». Непосредственным следствием служит отрицательная форма того же самого — превращение (obversio), когда утвердительное суждение непосредственно превращается в отрицательное без изменения своего содержания. Положительное и отрицательное непосредственно совпадают в одном.
230-231: «…Следовательно, не-всеобщее (особенное) есть не-освященное божественной волей (neque specie voluntatis divinae sancitum sit). Оно может рассматриваться как случайное, как продукт произвола или принуждения, который не может по-настоящему объединять или связывать (obligare ac religare) людей <…> Однако, божественное Провидение гарантировало, что предписания религии, которую мы исповедуем, соответствуют тому, что государство считает справедливым… — свободное согласие (concordia) государства и религии. <…> Но главнее всего, позвольте мне добавить, что если наши князья набожны, то нам не нужно бояться этой их набожности, как той злополучной и ужасной набожности французских (католических) королей, которая толкала их на неистовые действия — даже собственными руками — против своих протестантских подданных (гугенотов), как дворян, так и простолюдинов в равной степени, с резней, грабежом и всевозможными злодеяниями. Они осквернили самое имя христианского благочестия той набожностью, которая была санкционирована религией тех, кто это совершил. Таким образом, протестантские (evangelici) князья знают, что они действуют благочестиво, если они формируют и управляют государством (respublica) в соответствии с вечным правлением справедливости и гарантируют безопасность людей»
С.С.: Но всего через сто лет эта протестантская набожность не избежала той же «злополучной и ужасной» порчи в национал-социалистическом государстве третьего рейха «с резней, грабежом и всевозможными злодеяниями». Нацисты «осквернили самое имя христианского благочестия». Оказалось, что эти «протестантские князья», действуя «благочестиво» в управлении государством, установили правление без «соответствия вечному правлению справедливости», которое ничем не «гарантировало безопасность людей»…
В торжественной публичной речи 1830 года Гегель не мог сказать того, что он в это же время читал в лекционном курсе по философии религии. Лекции были опубликованы только после смерти философа в 1832 году. См. Идея в элементе общины, или царство духа // Лекции по философии религии, II, 332-333:
«Но если теперь, после того как мы рассмотрели возникновение и существование общины, мы видим, что в своей реализации ее духовная действительность подвергается внутреннему раздору, то такая ее реализация, по-видимому, есть равно и ее конец <…> Этот диссонанс налицо в действительности <…> Как в эпоху Римской империи, когда в религии исчезло всеобщее единство, божественное было профанировано и затем всеобщая политическая жизнь зашла в тупик, -всякое доверие к ней было утрачено; разум же бежал в форму частного права, в себе и для себя сущее распалось, и целью оказалось особенно благополучие, так и теперь, когда моральное воззрение, собственное мнение и убеждение стали значимыми без объективной истины, а требованием дня стали жажда частного права и наслаждения, когда исполнилось время и оправдание посредством понятия стало потребностью, тогда в непосредственном сознании, в действительности уже нет единства внутреннего и внешнего, и ничто не получает оправдания в вере. Здесь уже не действует ни строгость объективного приказа, ни внешнее усилие, ни власть государственная; упадок зашел слишком далеко. Если бедным уже не проповедуется евангелие, если соль потеряла вкус и молчаливо уничтожены все цитадели, то народ, чей негибкий разум может воспринять истину только в представлении, уже не в состоянии удовлетворить стремления своего внутреннего мира. Он ближе всего стоит к бесконечной боли, но, так как любовь к любви и наслаждению без всякой боли является извращенной, он чувствует себя покинутым своими учителями; последние, впрочем, помогают себе рефлексией и находят удовлетворение в конечности, в субъективности и ее виртуозностях, а тем самым в суетности, но субстанциальное ядро народа в этом не может найти себе удовлетворения <…> Философия есть обособленный храм, и ее служители образуют изолированное сословие жрецов, которое не должно вмешиваться в мир, а должно стеречь владение истиной. Как временное, эмпирическое настоящее выйдет из своей раздвоенности , как оно сформируется, — предоставьте (уступите) ему: это не есть непосредственно практический предмет и забота (дело) философии».
С.С.: Надеюсь, будет уместным добавить здесь и отрывок из Лекций по истории философии Гегеля. Vorlessungen über die Geschichte der Philosophie, I. S.93-94:
«Человек должен принять какую-то религию. Что есть основание его веры? Христианская религия говорит: собственное удостоверение, личное свидетельство духом божественного содержания. Христос упрекает фарисеев, что они желают чудес. Чудо есть лишь предчувствие духа, чудо есть нарушение (прерывание) природы, но лишь дух внемлет духу; дух как раз и есть истинное чудо, идущее против природы. Сам дух есть лишь это внемление себе самому [точка зрения Сократа]. Существует всего лишь один дух, всеобщий божественный дух, — он есть не только вездесущий. Он есть не как общность, не как лишь внешняя всехность многих, всех индивидуумов, которые существенно суть единичные, но как всепроникающее, как единство самого себя и видимости своего другого, субъективного, особенного. Как всеобщий предмет себя, дух определяет этого индивида как особенного; как всеобщий, дух охватывает это свое иное, его другое и он сам суть в одном. Истинная всеобщность предстает (популярно выражаясь) в виде двух: общности самого всеобщего и особенного. Во внемлении самому себе положено раздвоение, и дух есть единство внемлемого и внемлющего. Внемлемый божественный дух есть объективный дух, а субъективный дух внемлет. Но дух не пассивен, или пассивность может быть лишь мгновенной. Существует только одно духовное субстанциальное единство. Субъективный дух есть деятельный, но объективный дух есть сама эта деятельность. Деятельный, субъективный дух, который внемлет божественному духу — и поскольку он внемлет божественному духу, — сам есть божественный дух. Такое отношение (Verhalten) духа лишь к самому себе есть абсолютное предопределение. Божественный дух живет в своей общине, есть в ней теперешний (настоящий). Это внемление названо верой. Это не есть историческая вера [не предание]. Мы, лютеране, — я лютеранин и хочу остаться им, — имеем лишь эту изначальную веру. Это единство есть не спинозовская субстанция, но есть знающая субстанция в самосознании, которая обесконечивает себя и относится c всеобщностью. Болтовня о пределах, поставленных человеческой мысли, поверхностна; познание бога есть единственная цель религии. Личное свидетельство духом содержания религии и есть сама религиозность. Это есть свидетельство, которое само и удостоверяет; это равно есть и освидетельствованное. Дух удостоверяет сам себя и только в своем личном свидетельстве».
СПб, 25.01.2025
